Нескончаемый поток новых пациентов, скорбь, злокачественные новообразования которые не реагируют на терапию или повторяются после тяжелого лечения, головокружительного массива лабораторных исследований и сотни маркеров для отслеживания изменений состояния больного, а также бои со страховыми компаниями по поводу доступа к лекарствам и обслуживанию. Неудивительно, что гармоничное «уравновешивание» работы и личной жизни является проблемой и нехватка рабочей силы онкологов по всему миру только усугубляет эту картину.
Например одно из исследований 2015 года предполагает, что к 2025 году в США возникнет 40% нехватка онкологов на рынке труда. Прогнозируемая потребность основана на том факте, что люди живут дольше и, следовательно, теперь чаще диагностируется рак, а также лица уже имеющие диагноз, живут дольше благодаря новым методам лечения и лучшей поддержке врачей, что также требует увеличение квалифицированных кадров. Но исходя из текущих показателей выхода на пенсию и новых стажеров в США, по оценкам, на тот же период времени на рынок труда выйдет только 25% требуемых онкологов. В другом исследовании, начиная с 2008 года, было подсчитано, что к 2020 году в Соединенных Штатах будет не хватать около 2500-4000 онкологов. Почему мы не можем удовлетворить эту потребность и снизить риск будущих дисбалансов на рынке ?
Глобальный ответ заключается в том, что это всего лишь признак нехватки врачей в целом. Система здравоохранения «не нарушена», как пишет The New York Times, подводя итоги доклада Института медицины в 2016 году. «Это не очень эффективно». Не только врачи распределяются географически неоптимальным образом, но и помощники врачей, профильные специалисты и работники отраслевых лабораторий при мед. учреждениях.
Тем не менее, даже без общей нехватки врачей, согласно некоторым отчетам в 2017 году, по нескольким специализациям по внутренней медицине прогнозируется наличие к 2025 году недостаточного количества специалистов-практиков, особенно онкологии.
Еще одним ответом может быть «выгорание». Выгорание — это эмоциональное истощение и ощущение, что работа не так важна. Выгорание не уникально для онкологии и, действительно, не уникально для нашей сегодняшней эпохи и рынка в целом.
Отсюда вероятными точками будущего роста, многие видят блокчейн стартапы в области больших данных, внедрение теле-медицины и интеграции этих экосистем с когнитивными системами такими как IBM Watson, для того, что бы снизить нагрузку в решении многих рутиных задач связанных с контролем и обслуживанием пациентов, ведением их истории их болезни и выявлением различных закономерностей. В идеале когнитивные системы должны помогать переключать внимание на те данные которые сегодня остаются «невидимыми» для классической устоявшейся медицины, а также перенесли бы взаимодействие с пациентами на новый уровень развития отрасли.
Многие крупные компании сегодня рассматривают возможность применения когнитивных систем, изучают практический опыт, медицина остается самой ожидаемой отраслью, ведь регулирование здесь одно из самых консервативных и всегда отталкивалось от логических императивов связанных с идеями минимизации возможных рисков для конечного получателя мед. услуг. Один из партнеров IBM не случайно заметил что эта отрасль похожа на рынок беспилотных автомобилей, который также вынужден «терпеть некоторые ограничения роста» в связи со сложившимся отношением законодательной и правоприменительной практики как на федеральном, так и на региональном уровне.
Ведущие западные компании и венчурные капиталисты делают ставку на большие данные, нейронные сети, частные облака, децентрализацию и технологии связанные с дополненной реальностью и интеграцией ИИ в аналитические отделы и системы контроля рисков и ведения учета. Тренинги, а также сотни трендовых и популярных курсов на таких проектах как coursera.org посвящены этим темам и собирают интерес аудитории. Вероятно это означает то, что будущее медицины как и многих других сфер человеческой жизнедеятельности будут связаны с этими технологиями, дефицит квалифицированных кадров будет стимулировать участников этого рынка.
